Зимнее солнце
Ручка вспарывает кинжалом бумагу,
Замысловатые порезы оставляя.
Выступает синяя чернильная кровь.
Бумаге больно.
Бумага терпит.
У неё нет выбора.
У ручки тоже.
Ею водит рука.
Рука выкинет ручку и сомнёт бумагу.
Мысли останутся.
В голове.
Но их не узнают
И напишут заново.
Бумага вытерпит мысли.
Она выставит их напоказ.
Она бесстыдно и униженно
Продемонстрирует их публике.
Кровь запеклась в ажурные буквы.
Истерзанную бумагу назовут артефактом.
Изувеченной бумаге придадут смысл
И вес.
Бумажные раны объявят Законом
И сотни людей, умирая,
Будут знать, почему и зачем.
Написанное не вырубишь.
А мысли бесплотны.
Но их не стереть.
Замысловатые порезы оставляя.
Выступает синяя чернильная кровь.
Бумаге больно.
Бумага терпит.
У неё нет выбора.
У ручки тоже.
Ею водит рука.
Рука выкинет ручку и сомнёт бумагу.
Мысли останутся.
В голове.
Но их не узнают
И напишут заново.
Бумага вытерпит мысли.
Она выставит их напоказ.
Она бесстыдно и униженно
Продемонстрирует их публике.
Кровь запеклась в ажурные буквы.
Истерзанную бумагу назовут артефактом.
Изувеченной бумаге придадут смысл
И вес.
Бумажные раны объявят Законом
И сотни людей, умирая,
Будут знать, почему и зачем.
Написанное не вырубишь.
А мысли бесплотны.
Но их не стереть.